«Райский уголок» — именно так называют княжество Монако, участок территории на берегу Средиземного моря, окруженный Францией. Между тем это самая густонаселенная страна Европы, чему в немалой степени способствует то, что все граждане Монако свободны от налогов. Но не от прочих земных напастей. А кто станет отрицать, что семейные драмы относятся к числу самых тяжелых?
С 1419 года трон княжества Монако принадлежал семейству Гримальди. Борьба за власть началась еще в 1297 году. В ход шли сила, ложь, вероломство, а то и шпага с кинжалом. Так князья добывали не только корону, но и красивых женщин.
Согласно легенде, один из первых Гримальди похитил из Нидерландов девушку, надругался над ней и бросил на произвол судьбы. Несчастная, желая отомстить обидчику, превратилась в ведьму-вещунью, напророчив: «Никто из Гримальди не узнает семейного счастья».
Скорее всего, история с обманутой девушкой появилась как реакция простых монегасков – так именуются граждане Монако – на события, из века в век сотрясавшие внутреннюю жизнь князей Монако. Семейные драмы следовали одна за другой: таинственные безвременные кончины кого-то из супругов, скандальные измены и разводы. В ста восьмидесяти роскошных залах княжеского дворца тишина наступала, казалось, только для того, чтобы громче разразилась очередная семейная буря.
… В прошлом столетии внимание всего мира было приковано к Монако в связи с женитьбой в 1956 году князя Ренье III на американской кинозвезде Грейс Келли. Старая аристократия Европы отнеслась к этой свадьбе без всякого энтузиазма, посчитав выбор монарха Монако откровенным мезальянсом. Но те, кто ожидал неминуемого развода этой четы, просчитались – Грейс оказалась и очень покладистой, учитывая сложный характер князя, женой, и, как показало время, хорошей матерью.
От этого брака у четы Гримальди появилось трое детей: первенец Каролина, через год сын-наследник Альберт и в 1965 году вторая дочь – Стефания.
В апреле 1981 года чета монакских монархов отпраздновала серебряную свадьбу. На семейном торжестве, собравшем родственников и ближайших друзей, Ренье произнес прочувствованную речь, сказав, как много значит Грейс для него и их детей. Но наступило время, когда именно Стефания забрала все внимание матери. Причины тому были. Младшая дочь, любимица в семье, которую напропалую баловали отец и мать, Стефания с детских лет стала источником треволнений. «Она мое необузданное дитя», — с улыбкой говорила Грейс, улаживая бесконечные конфликты дочери. Она забирала ее из католической школы, где были строгие порядки, переводила в другую – Стефания и в эту отказывалась ходить. Ее отдали в частную, где она терроризировала учителей непослушанием. Они, вероятно, облегченно вздохнули, выдав Стефании диплом об окончании учебы. Чем дочери заняться дальше? Грейс понимала, что наличие огромного количества свободного времени у такой неуправляемой особы, как Стефания, ни к чему хорошему привести не может. Стоило принцессе как-то заговорить, что неплохо бы заняться таким модным сейчас делом, как дизайн, и Грейс тут же помчалась пробивать дорогу дочери в Институт моделирования.
… Грейс уже видела дочь, занятую, наконец, серьезным делом, как вдруг Стефания нанесла ей настоящий удар. Она объявила, что влюблена в сына Поля Бельмондо. Молодой человек – заядлый автогонщик, и она тоже хочет сесть за руль спортивной машины. И тут Грейс, обычно уступчивая, сказала «нет». Они со Стефанией рассорились. Испорченные отношения с любимой дочерью тяжело отозвались на княгине. Она жаловалась друзьям, что живет на антидепрессантах.
В тот трагический день, 13 сентября 1982 года, Грейс как раз решила отвезти Стефанию из одного курортного местечка домой, а потом в Париж, в Институт моделирования.
Недалеко от Монако случилась трагедия: на крутом, неогороженном участке горного шоссе автомобиль, за рулем которого сидела Грейс, упал в пропасть.
Когда спасатели примчались на место катастрофы, они увидели чудом выбравшуюся из обломков Стефанию. Она истерично кричала: «Мама! Мама!», бросаясь на груду металла. С ревущими сиренами санитарные машины неслись в госпиталь, носящий имя Грейс Монакской.
Спустя чуть более суток, после аварии, врачи объявили Ренье, Альберту и Каролине, что Грейс безнадежна. Все трое пошли в палату, чтобы попрощаться с ней. 14 сентября в 22.15 аппарат искусственного жизнеобеспечения был отключен.
Стефания следила за похоронной процессией по телевизору из палаты госпиталя, где лежала с травмой шейных позвонков. Травма душевная, наверное, давала знать о себе еще больше, она не могла не осознавать, что своим поведением вогнала мать в депрессию, заставила страдать.
После гибели матери, дела у принцессы пошли совсем вкривь и вкось. Отца тревожили пересуды о бесконечных романах Стефании. И надо было признать, что принцессе удивительно везло на всякий сброд. Один из дружков принцессы отсидел за изнасилование, другой время от времени отлеживался в наркологической клинике.
Такое общение не могло не сказаться на ее внешности. Кто-то, видевший принцессу в ночных клубах, обескуражено делился впечатлениями: «Она выглядела совершенно потасканной. В голове не укладывается, как может девушка, когда-то такая милая и приятная, так быстро опуститься…»
Но однажды парижские газеты вышли с фоторепортажами о помолвке Стефании с человеком респектабельным, аристократичным, словом «приятным во всех отношениях». Те, которые думали, что торжество состоялось не иначе как под нажимом папы Ренье, мечтавшего пристроить свое enfant teribie, оказались очень близки к истине.
И вдруг… «Любовь с первого взгляда существует… Ты помнишь тот самый первый взгляд, который пронзил нас обоих, словно электрический разряд. Ты повсюду сопровождала брата, поэтому все эти четыре дня мы практически не разлучались и постоянно смотрели друг на друга. Случалось даже, что беседуя с кем-то, ты внезапно поворачивала голову и искала меня взглядом. Понимала ли ты, в какое волнение, в какое смущение меня приводишь?». Так писал Даниэль Дюркюэ, телохранитель брата Стефании принца Альберта. Они встретились в Нью-Йорке, куда Альберт с сестрой прилетели для участия в благотворительном вечере в поддержку начинающих художников. Даниэль был в смятении. «Помни место свое, — говорил он себе. – Не смей думать о ней». Кто он? Сын скромных родителей, провинциал из крошечного городка Босолей. У княжеского телохранителя, уже однажды разведенного, была хорошенькая подруга, которая к тому же ждала от него ребенка. А потому совсем не время даже для невинной интрижки со Стефанией. Однажды к Даниэлю подошел мсье лет сорока, которого он постоянно видел в ее окружении. «Не можем ли мы поговорить» — спросил он телохранителя. – Почему бы и нет» — ответил Даниэль. Он чувствовал, что здесь что-то связано со Стефанией. И не ошибся. Назвав ее имя, мсье сказал: «Она желала бы увидеться с вами с глазу на глаз. Я остановился в отеле «Лоэс». Подумайте… А когда у вас найдется свободная минутка, позвоните мне. Я дам знать принцессе, и она придет».
Эта любовь оказалась для обоих ураганом. Стефания расторгла помолвку. В тот день, когда подруга Даниэля родила ему сына, принцесса узнала, что беременна. Поняв чувства Даниэля, она сказала: «Выбери сам, но нашего ребенка я сохраню».
… Незавидное положение для любой женщины не иметь возможности назвать имя отца своего ребенка. Но дав Даниэлю право выбора, принцесса действовала почти наверняка: никто и ничто не смогут заменить ему ее, Стефанию. Все оказалось именно так. Даниэль вернулся к принцессе и сказал: «Стефания, давай поженимся». Фраза была произнесена в ванной. Принцесса заплакала, собрала клеенчатую занавеску и сказала: «Когда на мне будет свадебное платье, я отрежу кусочек и спрячу на груди, на счастье». В мае 1992 года Ее Величество принцесса Стефания де Монако заявила на весь мир, что ждет младенца от бывшего телохранителя. Снимки влюбленной пары прошли по самым популярным журналам, вызвав ажиотаж вокруг крошечного княжества.
Мир требовал новых подробностей. За большие деньги добывалась информация у всех, кто мог что-либо сказать на этот счет. Молчал только бедный Ренье. Никаких комментариев, ни одного осуждающего слова в адрес дочери. Разумеется, он был буквально сражен ее новой выходкой. Но князь свято соблюдал завет погибшей жены: никогда, ни при каких обстоятельствах не закрывать перед детьми двери, как бы виноваты они ни были.
А Стефания и не спешила домой. Они с Даниэлем сняли непритязательную квартирку у моря. Откуда она и отправилась в клинику рожать своего первенца. 26 ноября 1992 года у принцессы родился сын Луи.
Так началась для Стефании жизнь обыкновенной женщины, о чем она мечтала. Прогулки с малышом, вечером телевизор, в воскресенье – визиты к мадам Дюкрюэ, в короткий срок оказавшейся бабушкой двух внуков. Даниэль наведывался и к своей бывшей подруге с сыном, к чему, внешне не подавая признаков неудовольствия, Стефания не могла не ревновать. С отцом она виделась не часто, посещая дворец почти тайком и всегда в одиночку – князь Ренье не выносил даже имени ловкача, похитившего у него дочь при таких скандальных обстоятельствах.
Даниэль поспешил уволиться из штата телохранителей и занялся продажей морепродуктов.
Вопреки всеобщим ожиданиям, что жене торговца рыбой надоест играть в простолюдинку и «блудная дочь» вернется во дворец, Стефания весной 1994 года родила Луи сестренку. Мать двоих очаровательных детей буквально расцвела, о чем неопровержимо свидетельствовали фотографии, заполонившие журналы, и была абсолютно счастлива, судя по ее интервью.
В конце концов, князь Ренье почувствовал некоторые угрызения совести, что знает внуков лишь по снимкам. На правах законного зятя Даниэль Дюкрюэ вошел в королевский дворец после скромной свадьбы, состоявшейся 1 июля 1995 года.
«Мезальянсом столетия» называла пресса замужество Стефании. Сколько раз случалось, что аристократки брали себе в любовники конюхов. Не исключено, что такое случалось и с дамами из рода Гримальди. Теперь чуть ли не в семисотлетней родословной княжеского клана появился некий торговец рыбой. Ее Высочество принцесса Стефания Монакская стала именоваться мадам Дюкрюэ.
Стефания вовсе не тяготилась обязанностями домохозяйки, не рвалась в свой любимый Париж. В семье Даниэля царил мир. Никто из четы Дюкрюэ – Гримальди и не предполагал, к какому кошмарному обрыву скользит их вызолоченная ладья.
Итак, прекрасным теплым днем в августе 1996 года в машине у Даниэля, ехавшего с другом, зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал голос знакомой Фили Утман. Шведка по национальности, она была стриптизершей в одном из ночных клубов и одно время значилась в подружках Даниэля. Когда на горизонте показалась Стефания они расстались и с тех пор не виделись.
Сейчас девушка всхлипывала и сбивчиво объясняла, что ей жутко плохо и ей нужен совет доброго старого знакомого. Где она? Да тут, совсем недалеко, на вилле, которую она снимает с друзьями. Как было бы мило и по-человечески, если бы он заехал проведать ее. «Не успели мы притормозить, — писал Даниэль, — как увидели встречавшую нас Фили. Поверх купальника, состоявшего из одного бикини, на ней была лишь прозрачная накидка. И никаких друзей, о которых она мне только что говорила. Правда, рядом у самой кромки бассейна с ярко-голубой водой лежала в таком же виде еще одна девушка и, улыбаясь, поглядывала на нас. Должен ли я был заподозрить что-то неладное? Конечно. Но я, ни на миг не мог представить, как будут развиваться события дальше. Пойми, ни Фили, ни ее подруга меня совершенно не привлекали. Понятно, что обе промышляли красивыми, загорелыми телами. Но я все-таки не животное, чтобы обезуметь от этого. А главное, Стефания, мне вообще не нужны были друзья-женщины. Мне хватало тебя. Ты знаешь сама – нас связывала не только физическая близость. Мы очень подходили друг другу и во всех других отношениях. Только с тобой я стал понимать важность полной гармонии с женщиной. Попытайся поверить, что это именно так. Тогда тебе легче будет понять, какой подлой, преступной провокацией оказалось все остальное…»
«Все остальное» оказалось и донельзя банальным, и странным одновременно. Даниэль утверждал, что, скинув накидку и оставшись практически обнаженной, Фили возбужденно стала говорить о неприятностях, явно сочиненных ею на ходу. В ходе беседы друзьям было предложено шампанское, уже разлитое в бокалы.
«Прости меня, Стефания, за то, что я посвящаю тебя в такие подробности. Нужно, чтобы ты знала все до конца, иначе мне никогда не отмыться от этой грязи… Дальше Фили, приподнявшись, протянула мне второй бокал. Чтобы взять его, я подошел и сел с ней рядом. Даже тогда я полностью контролировал себя. Да и было ли из-за чего терять голову? Но по мере того как я пил это шампанское, мои ощущения стали меняться. Повернув голову, я посмотрел на своего друга и увидел, что у них с той девицей дело зашло далеко. Теперь и я, глядя на обнаженную Фили, понял, что утрачиваю контроль над собой.
Потом Даниэль очутился в бассейне. Вода привела его в чувство. Выбравшись на нагретую солнцем плитку, он натянул на себя мокрую одежду и, подняв с матраса друга, шатавшегося как пьяный, потащил его к машине. Где Фили, где девушка, Даниэль не видел и не помнил. Выгрузив приятеля у его дома, он еле доехал до офиса: бросился в туалет, его вывернуло.
Через две недели вечером раздался звонок. Прислушиваясь к шуму на втором этаже, где Стефания укладывала детей. Даниэль медленно, словно поняв, что именно услышит, приложил трубку к уху. «Ну что напакостил? – говорил мужской голос. – Можешь считать себя мертвым». А затем – гудки.
Глубоко вздохнув полной грудью, он поднялся в детскую. Малыши только что уснули, и Стефания, улыбаясь, сделала ему знак: тише, не разбуди. Они вышли в коридор, и он попросил ее спуститься вниз. Он рассказал ей все с самого начала до конца. Единственное, о чем умолчал, о том, что его опоили какой-то дрянью. Даниэль ни минуты в этом не сомневался. Но приводить это в качестве смягчающего вину довода в том, своем первом признании, ему показалось унизительным. Поэтому он пошел в клинику, чтобы медики разобрались. Он и так был перед Стефанией вываленным в грязи.
Даниэль не смог забыть реакции Стефании… Если бы она кричала, расцарапала ему лицо, было бы легче. И тогда он понял, что ему конец. Когда, не услышав от Стефании ни слова, увидел слезы, катившиеся по ее лицу. Оно было неподвижным, мертвым. Даниэль тоже заплакал. И они очень долго просидели так в полном молчании.
Даниэль предпринимал попытки выкупить злополучную пленку. Кое-какое расследование показало, что она в Италии. Даниэль отправил туда своего эмиссара для переговоров. Он предлагал очень крупную сумму, что впоследствии дало прессе повод рассуждать на тот счет, что княжескому зятю неплохо жилось. Фотограф, как выяснилось, получил гонорар в два миллиона долларов. «Но я-то предлагал больше», — признавался недавний телохранитель.
Уже одно то обстоятельство, что фотограф отказался от заведомо большей мзды в угоду какому-то могущественному, оставшемуся неизвестным заказчику, доказывало: муж принцессы, скорее всего, действительно угодил в ловушку. Медицинские анализы к тому же подтвердили, что в шампанское был подмешан особого вида наркотик.
Но это уже не имело значения. Через две недели после проклятого происшествия сразу в двух журналах, в монакском и итальянском, появилось по сорок страниц снимков. И это были снимки порнографические. Стефания пролистала их и сказала мужу: «Я требую развода».
Начало XXI века Стефания Гримальди встретила тридцатипятилетней. На ее лице с незаметным макияжем уже просматривались резкие морщины. Непохоже, чтобы это Стефанию волновало. Она упорно придерживается своего стиля, где главное – естественность. Слово «просто» определяет в принципе все: прическу, одежду, манеру поведения. Она делает то, что хочет, а не то, что следует, чтобы жить спокойно и комфортно.
Свой сезон третьего тысячелетия Стефания открыла в полном соответствии с традицией идти наперекор всем традициям. Это не самоцель, просто так, как говорится, само получается.
… Дрессировщик диких зверей Франко Ни удачно продолжает семейное дело двухсотлетней давности. Он является и директором швейцарского цирка, одного из крупнейших и лучших в Европе. Господин Франко с супругой были давно вхожи в королевский дворец Монако. Князь Ренье, как оказалось, с детства грезил цирком, но непреодолимые обстоятельства заставили его заниматься скучным княжеским делом. АВ детская мечта нашла воплощение в том, что княжество Монако оказывает особое покровительство циркачам всего мира. Ежегодно здесь проводятся фестивали искусства ловких и сильных.
Награды артистам, вызвавшим особое одобрение жюри и публики, когда-то вручала покойная княгиня Грейс. Теперь, эта обязанность перешла к Стефании.
Несколько лет назад во время этой почетной акции, как уверяют всезнающие репортеры, принцесса поняла, что влюблена в блистательного Франко. И влюблена, конечно, без памяти, — иных способов влюбляться она не знает. Страсть к высокому, стройному брюнету, за время их романа заметно поседевшему, гармонично сочеталась в Стефании с любовью к животным.
Монакские гастроли закончились тем, что принцесса ушла с цирком. Два месяца она на правах хорошей знакомой проживала в семье дрессировщика. Жена Франко Клодин не подозревала, что между ее мужем и принцессой существуют нежные отношения. Однако в феврале 2001 года мсье Ни объявил, что любит принцессу, собирается развестись с женой, с которой прожил четырнадцать лет, и жениться на Стефании.
Газеты запестрели заголовками типа «Триумф любви», «Стефания нашла свою любовь!». На этот раз никто не говорил о мезальянсе. Господин Ни действительно король цирка, и с настоящей принцессой они составят прекрасную пару.
Между тем роль «принцессы цирка» оказалась хлопотной и трудной. Блеск артистической жизни скрывал изнурительную изнанку, жесткий режим, отказ от многих удовольствий. Постоянные переезды в узких, неудобных трейлерах вогнали Стефанию в состояние депрессии. «Она устала от кочевой жизни, — сообщил журналистам один из личных друзей принцессы, — ей надоело вставать ни свет ни заря, чтобы накормить животных, ее угнетало, что от нее постоянно пахнет слонами и лошадьми».
Но не исключено, что главная причина ухода принцессы от «короля», человека властного и требовательного, состоит как раз в их личных отношениях. А они на протяжении двух лет совместной жизни сопровождались резкими перепадами, хотя из газет было видно, что господин Ни остро переживает разрыв и надеется на примирение.
Стефания Гримальди снова в поисках своей судьбы. Ее будущее туманно даже в материальном аспекте: однажды, введенный в гнев очередной эскападой дочери, князь Ренье лишил ее права на свое десятимиллиардное наследство. Если Стефания не докажет отцу, что способна жить, как всякая добропорядочная дама, ее ждут нелегкие времена. Не исключено, что, исчерпав весь энтузиазм в устройстве личной жизни, принцесса засядет за мемуары. Чего только не найдет в них читатель: младенчество в королевской колыбели, падение в пропасть, песенки перед беснующейся толпой, кусок клеенки, упрятанный за вырез роскошного платья, запах лошадиного навоза, слоновый хобот, просунутый сквозь крохотное окошко фургончика, чтобы разбудить сладко спящую «принцессу цирка», горькие рыдания во дворце Гримальди обманувшейся в своих ожиданиях женщины. И все это будет правда.
